Популярный блогер Vadimati (Вадим Ермашук) провёл три года в колонии за оскорбление Лукашенко и надругательство над государственными символами. Срок он отбывал в так называемом низком статусе — для этого силовики специально распространяли информацию о его сексуальном контакте с мужчиной. Освободившись, Вадим перенёс операцию по удалению злокачественной опухоли и сумел переехать в Польшу. О низком статусе и о том, почему не пошёл на сделку со следствием, блогер рассказал MOST.
Кто такой Vadimati
До августа 2021 года у Vadimati было более 50 тыс. подписчиков в Instagram. Он работал продавцом одежды на одном из гродненских рынков и вёл блог о жизни, юморе и социальных проблемах. А после августа 2020 добавил ещё и политический контент. Высказывался против власти, с юмором относился к работе местных депутатов, посещал суды над политзаключёнными. В шутку он называл себя народным депутатом и периодически выпускал ролики на эту тему.
В августе 2021 года блогера задержали в Щучине, где он планировал провести встречу с подписчиками.
Ермашука пять раз судили по административным статьям — за массовые мероприятия, мелкое хулиганство и распространение экстремистских материалов. А затем предъявили уже уголовное обвинение — в надругательстве над государственными символами и оскорблении Лукашенко. В декабре 2021 года суд приговорил его к трём годам лишения свободы.
— Меня обвиняли в том, что я в Instagram написал «АГЛ — последний диктатор Европы и крысиный король», — вспоминает Вадим. — Вот вы знаете, кто такой АГЛ? И я не знаю. Не было там ни имени, ни фамилии так называемого президента. К тому же они [чиновники] сегодня сами говорят, что диктатура — это их бренд. А меня за это судили. И над символикой я не надругался — просто сказал, что флажок, который продаётся на заправках, дорого стоит. «5 рублей за тряпочку — это слишком», — примерно так я сказал в своих сторис.
«Будешь гродненским Протасевичем»
Отбывал наказание блогер в бобруйской колонии в так называемом низком статусе.
Ещё когда Вадим отбывал административный арест, силовики распространили видео, снятое скрытой камерой в его собственной квартире. Там был запечатлён половой акт с мужчиной. Перед тем как распространить порноролик, начальник щучинской милиции показал Вадиму скриншот, предложив блогеру «покаяться в содеянном» и пойти на сотрудничество — тогда, мол, о «хоум-видео» никто не узнает.
— Мне так и сказали: «Давай, покайся, будешь гродненским Протасевичем». Конечно, это видео стало для меня полным шоком… И я отдавал отчёт, что, если оно попадёт в сеть, в колонии мне будет, мягко говоря, не сладко. Но идти на сотрудничество с ними — значит, пойти на сделку с собственной совестью.
После того как Вадим отказался от предложения силовиков, они стали распространять порноролик — выкладывали его в чатах и рассылали в личные сообщения близким и друзьям.
— А один омоновец подошёл к людям около здания РОВД, когда меня судили, и со своего телефона начал показывать это видео. Гродненцы ему сказали, что он совершает преступление — хранит в своём телефоне и распространяет порнопродукцию, а вот с кем спит блогер, им неважно. Так и ушёл омоновец, не добившись своей цели.
«Просился в ШИЗО, чтобы избежать этого общества»
Отбывать наказание в бобруйскую исправительную колонию Вадим уехал в марте 2022 года. Перед тем как определить его в отряд, мужчину долго держали в карантине.
— Меня поселили в один отряд с маньяками и насильниками. Я жил с людьми, которые насиловали маленьких детей, убивали своих жён. Был один мужчина, который держал в заложниках девочку, насиловал её, а потом в порыве страсти отрезал ей соски. И к этому мужику было намного больше уважения, чем ко мне.
— В чём проявлялось это неуважение?
— Я всегда мыл сортиры. В отряде это была исключительно моя обязанность. Представляете, отмывать г**но после всех с унитаза. Нерукопожатность — это когда со мной нельзя здороваться, общаться, варить со мной кофе, например. Брать от меня сигареты или что-то другое. Считалось, если кто-то это сделает, он автоматически опускается до моего статуса. Были лишь некоторые политзэки, которые не боялись общения. Остальные или опускали глаза, или постоянно издевались и насмехались. Меня мог оскорбить любой, даже самый страшный маньяк или насильник.
— Ты не обращался к администрации колонии, чтобы прекратить это моральное насилие?
— Это же всё было сделано их же руками! Они, наоборот, всё это поощряли. А когда я начинал бороться за себя, получал от ментов ещё больше наказаний. Я нёс двойное наказание — политическое и человеческое. Их цель была меня унизить и уничтожить.
— Бывали моменты, когда тебе казалось, что ты не выдержишь этого давления?
— Я просился в ШИЗО, чтобы избежать этого общества зоновских понятий. Пусть [лучше] я буду замерзать в холоде и спать на досках, чем терпеть эти издевательства. Я хотел, чтобы меня перевели в помещение камерного типа, куда обычно садят политических. Но мне отвечали: «Не положено». Был момент, когда я хотел спрыгнуть с третьего этажа. Я две недели вынашивал эту мысль. У нас в туалете было окно, из которого можно было спрыгнуть прямо на плиты. Я смотрел вниз и думал: если падать вниз головой, то разобьюсь точно. Тогда меня перевели в ШИЗО, и через некоторое время ко мне резко начали приходить то из администрации, то психотерапевт. Оказалось, что какой-то наркоман совершил суицид в колонии и они боялись, чтобы я этого не сделал.
— Как это всё отразилось на твоём физическом здоровье?
— У меня обострились хронические заболевания: псориаз, гастрит. Вылезли две грыжи. Но самое страшное — у меня развилось онкологическое заболевание. У меня были родинки из так называемой зоны риска. Когда я был на свободе, постоянно наблюдался у онкохирурга. На зоне из-за стресса они очень быстро начали чернеть и увеличиваться в размере. Я обращал внимание медиков на это и просил медицинской помощи. На что мне начальник медицинской части Ласкавнева Дарья Петровна сказала: «Ты не в пионерском лагере и не ищи проблем там, где их нет». Она в интервью когда-то говорила, что в первую очередь она офицер, а потом уже медик. А как же клятва Гиппократа? В общем, мне везде отказывали в медицинской помощи и принуждали к тяжёлому физическому труду. Я не говорю уже про насилие и унижение постоянное.
«Говорили, что поддерживают меня и им всё равно, с кем я сплю»
— Сложно тебе было приспосабливаться к нормальной жизни после освобождения?
— В первую очередь я начал заниматься своим здоровьем. Кроме удаления родинки, я перенёс ещё операцию на грыжу. По беларусскому законодательству я должен был трудоустроиться, чтобы не быть тунеядцем. Для этого я обратился в Центр занятости, меня поставили на учёт по безработице. Предлагали вакансию дворника на государственном предприятии. Но там мне отказывали из-за политических статей. Потом сказали, что есть вакансия в гродненский зоопарк. Я пошёл туда. Думал, что зверюшек буду гладить, а мне предложили тачки с г**ом возить! Но мне тяжёлый физический труд противопоказан. Подрабатывал потом помощником продавца женской одежды на рынке. Как-то перебивался.
— А что стало с твоим блогом? Как аудитория отнеслась к той самой новости о твоей ориентации?
— От меня отписалась почти половина моей аудитории. Но это, наверное, больше из-за страха, так как поддержка людей осталась прежней. Мне многие писали, звонили, говорили, что поддерживают меня и им всё равно, с кем я сплю. То есть намерения силовиков были напрасными — мои люди остались со мной. Гродненские блогеры перестали общаться, хотя многим я помогал раньше раскручиваться. Но они боятся за свои ж*пы, и им всё равно, что происходит в их стране с народом. Продажные!
— Что стало последним триггером, чтобы ты покинул Беларусь?
— Репрессии росли. Силовики активизировались перед выборами. Они задержали моего близкого человека. Избивали его так, что даже шлем свой поломали об него. Он был весь синий. Отпустили его только тогда, когда гематомы начали сходить. И дали время на раздумья — мол, следи за Вадимати и ещё одной его подругой. Следи и сливай! Иначе — сядешь. Денису удалось убежать из страны.
Кроме того, морально было тяжело оставаться в стране, где народ продолжает ходить на концерты, организованные властями: Стаса Михайлова, [группы] «Корни», Газманова и других. Люди погибают в тюрьмах, а им веселье! Я, когда сидел в гродненской тюрьме, слышал, как играет музыка, запускают фейерверки. Через открытое окно чувствовал запах шашлыка. Хотелось кричать: «Люди, вы забыли, что с вашим народом делала власть в августе 2020 года?» Всё это — безразличие народа и репрессии режима — просто вытесняли меня из страны. Кроме того, в конце ноября мой блог признали «экстремистским». И я понимал, что надо мной нависла очередная угроза.
Полностью историю Vadimati смотрите на канале «Мы вернёмся». Помочь Вадиму можно здесь.
