Группа Gods Tower, легенда беларусского метала, даст сразу три концерта в Польше и Литве. Предыдущий тур состоялся полтора года назад, а этот, возможно, станет последним в ее истории. В преддверии выступлений, MOST поговорил с несменным вокалистом группы Lesley Knife (Владиславом Новожиловым). Металлист рассказал, почему время Gods Tower уже прошло, как современные музыканты растеряли безумие и «превратились в Chat GPT» и почему ему не нравится, когда его называют легендой.
Кто такие Gods Tower
Группу основали в 1989 году в Гомеле, тогда еще школьники, вокалист Владислав Новожилов и гитарист Александр Ураков. В 1992-м «банда» получила название Gods Tower.
Команда считается родоначальниками беларусского языческого метала, первыми на территории СНГ, кто затронул в творчестве тему славянского язычества. В 1990-х группа активно выступала, в том числе за рубежом, на международных фестивалях. Выступала и на одной сцене с известными европейскими и американскими коллективами, а также засветилась на беларусском телевидении.
В 1998 году Gods Tower был признан лучшей беларусской метал-группой по версии музыкального журнала Legion. Однако ближе к 2000-м в коллективе начались проблемы, в том числе связанные с алкоголем. В 2001-м группа распалась, а через два года от цирроза печени умер ее гитарист и композитор, один из основателей Александр Ураков.
Lesley Knife говорит, что после этой трагедии долгое время музыканты и не думали о воссоединении, потому что «никто не хотел спекулировать — все слишком уважали память об Уракове». Тем не менее в 2010 году Gods Tower собрались вновь — вдохновителем стал клавишник Дмитрий Овчинников.
— Главной идеей было почтить память Уракова, выпустить те песни, которые им же и были записаны, — делится вокалист. — Но потом мы втянулись, и получилось так, что мы уже сами начали делать песни.
В 2021 году Lesley Knife присудили 3 года «химии» за оскорбление представителя власти. Музыкант вынужден был уехать в Литву. В феврале 2024-го беларусский суд признал его «террористом».
Последнее выступлении Gods Tower состоялось в ноябре 2023-го. Сейчас запланировано три концерта — 30 мая в Вильнюсе, 31 мая в Варшаве и 1 июня в Белостоке.
«Привыкайте к тому, что мы старые дядьки, сумасшедшие, и у нас все виниловое»
— Почему вы выбрали эти три города для тура?
— Нет такого, что мы садимся и выбираем, куда поедем. Мы абсолютно независимая группа, мы не связаны ни с кем, не работаем ни под чьей эгидой. У нас нет лейбла, мы не связаны ни с Радой культуры, ни с какими организациями. Мы представляем собой полный андеграунд. Если есть возможность, мы едем.
— Возможность — значит приглашение?
— Конечно. В том-то и дело. Почему мы не едем, допустим, в Прагу или в какую-нибудь Германию? Просто потому, что никому там Gods Tower не нужен и никто туда нас не зовет. Мы вообще не вирусная команда, а наша музыка сложная для понимания, как выяснилось.
И мы все делаем живьем. Недавно я получил предложение, от которого у меня глаза на лоб полезли: чтобы я поехал и спел что-то «под фанеру». Это абсурд, это какой-то мета-модернизм, в котором мы не живем. Привыкайте к тому, что мы старые дядьки, сумасшедшие, и у нас все виниловое.
«Если мы приходим к концу, то и ничего страшного»
— Предыдущий тур у вас был полтора года назад. Как я понял, в течение этого времени вы не выступали?
— Нет.
— В прошлом году группе исполнилось 35 лет. Как-то отмечали?
— Никак.
— Прошел как обычный год?
— Нечего отмечать. Группа по большому счету находится в летаргическом сне по множеству причин. Лучше мы 40 лет отметим, когда будет можно.
— А в целом какие у вас мысли? 35 лет — большой срок.
— Никаких мыслей, никаких комментариев. И даю 75%, что предстоящие концерты — вообще финальные. По причинам чисто биологическим.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду музыкальную жизнь коллектива. И интерес к нашей музыке. Наше время безвозвратно ушло. Мы даем концерты просто как дань [прошлому]. На концерты приходят только те, кто когда-то слушал Gods Tower, новой публики нет.
Это все превращается в такое самоподдерживающееся нечто. И моя точка зрения: нет никакого смысла это развивать, в это вкладываться, поскольку никому это не интересно, кроме фанатов. Мы, собственно, ради фанатов и живем.
— Звучит пессимистично.
— Пессимизм вполне себе обоснованный, и, по сути, в нем плохого ничего нет. Даже динозавры вымерли, когда перестали быть условия для них. Все в этой вселенной имеет начало и конец. Если мы приходим к концу, то и ничего страшного. Значит, меняется время.
— Молодежь совсем не приходит на концерты?
— Приходит, но это скорее исключение, это не назовешь какой-то тенденцией.
— А небеларусы?
— Вот с этим все хорошо. У нас музыка не настолько национально ориентирована, чтобы она была понятна только беларусам. В пределах [бывшей] Речи Посполитой она понятна абсолютно всем, кто слушает такую музыку. И литовцы, и поляки, и украинцы, и латыши с удовольствием нас слушают, и их всегда много приходит.
«Это уже будет не Gods Tower, а Gods Tower-содержащий продукт»
— Боюсь спрашивать про планы на будущее. Они есть?
— У нас есть задумки, у нас как минимум есть почти готовый long-play, [полноформатный альбом] с песнями, написанными с 2016 по 2020 год. Нам только сесть и переписать его, потому что он в черновом варианте, настолько черновом, что даже под вывеской панка нельзя выпускать.
Но, видя, как складываются события и какие тенденции, лично я склонен скорее похоронить эту идею. Потому что музыканты находятся в разных местах, а работать дистанционно мы не можем.
Мы всегда все делали живьем, всегда обсуждали живьем. Это очень важный фактор — чтобы мы могли видеть друг друга в глаза и обсуждать ту или иную тему. Мы не привыкли к какому-то лидерству. У нас очень сильна анархия, и в нашем случае она работает.
Если мы будем записывать альбом дистанционно, то это будет не то. И мы утратим ту планку качества, к которой мы привыкли и которую хотели бы. Поэтому тут лучше или вообще ничего, или подождать.
Мы очень дотошно к музыке подходим, прорабатываем все детали. Там настолько все на мастерстве завязано… Это ручная сборка. Если этого нет, то нет ничего. Рушится. Это уже будет не Gods Tower, а Gods Tower-содержащий продукт. Мы этого не хотим.
«Я не строю никаких планов, я просто делаю»
— Я знаю, что вы пишете книги.
— Я сейчас работаю над книгой. Это история Gods Tower, плюс история моей жизни. Но в духе магического реализма. Там достаточно мистических моментов, к реальности отношения не имеющих.
Я надеюсь, что это все выйдет. Именно бумажное издание. Но я не рассчитываю, что это как-то будет продаваться и кому-то будет интересно, судя по количеству отказов со стороны беларусских издательств. У меня нет никаких иллюзий насчет моей востребованности.
Для меня это не более чем реализация всего того, что наболело. Это полный андеграунд. Я ни к чему не привязан, никому не обязан. Поэтому ждать от этого каких-то выстрелов не стоит. Это лишь то, что я хочу сказать.
Я предпочитаю остаться в своей нише. Поэтому я не строю никаких планов ни на песни, ни на творчество, ни на что. Я просто делаю.
«Нет ни веры, ни надежды. Есть возможность»
— Много ли музыкантов уехало из Беларуси?
— Скажу так: много музыкантов уехало, и о них не говорят, потому [СМИ] освещают только привычные лица. Но еще хуже у нас с информацией о том, сколько осталось музыкантов в Беларуси. А их гораздо больше. И они всегда будут более достойными внимания, потому что то, что они там остаются и при этом что-то делают, — это на самом деле подвиг.
Вот заходишь в Twitter и начинаешь читать про беларусскую культуру. И видишь возмущенные посты про то, как в Беларуси какие-то «ватники» проводят какой-то «русский концерт», а все идут туда. И ты думаешь: «Боже, ты давно сам в Беларуси был? Ты должен понимать, что там ни выбора, нихрена нет.
Но достаточно зайти в другие каналы, и ты видишь: вот тут [не «русский»] концерт организовали, там концерт проходит.
То есть мы настолько затоксичились, что мне неприятно на это смотреть. Вот все говорили, что из Беларуси уехала интеллигенция, мы все такие культурные. А на самом деле что-то нихрена не похоже на это. Получается, что выехали самые токсичные дураки, которые сейчас в интернете занимаются тем, что друг друга гнобят.
Это какой-то ужас, на самом деле. Деградация или как это понимать? Я не знаю.
— Верите, что Gods Tower вернется на прежние позиции, есть такая надежда?
Нет ни веры, ни надежды. Есть возможность. Я вообще не оперирую понятиями веры и надежды, потому что это очень странные религиозные понятия. В целом я настроен пессимистично, потому что, глобально говоря, я не вижу вариантов, что Беларусь будет существовать в ближайшее время.
То, что происходит, — это ужасно. И я так понимаю, что скоро мы станем курдами (большой разделенный ближневосточный народ, у которого нет своего государства. — Прим. MOST), большая часть из которых принципиально не говорит на своем языке. Но при этом мир поменяется, все будут довольны, все будут ходить, получать лайки, просмотры. Такой вот экзистенциальный ужас.
Но я не исключаю, что может измениться ситуация, и в этой мутной водичке мы поймаем свое счастье и сможем еще раз что-то показать.
«Когда человек начинает говорить о своих достижениях, то это очень Трампа напоминает»
— Вам недавно исполнилось 50 лет. Как-то отмечали?
— Никак. Я вообще не отмечаю свои дни рождения. Зачем?
— Чтобы подвести предварительные жизненные и творческие итоги. Чем вы гордитесь из того, что сделали за эти 50 лет?
— Этот вопрос мне не нравится. Я сейчас буду рассказывать, какой я хороший, что ли?
— Почему нет? Иногда нужно
— Я скажу так: мне не стыдно за свою жизнь. При всем при том, я натворил кучу ошибок и много людей обидел — и вот за это мне стыдно. Но я сделал не меньше хорошего для людей. Я помогал в становлении беларусского метала, в составе Gods Tower и не только.
Например, мне люди рассказывали, что, когда общались с человеком в каком-нибудь Суринаме (страна в Южной Америке. — Прим. MOST), то он говорил, что знает о Беларуси по Gods Tower. И вот такое приятно слышать.
Я могу гордится еще тем, что в свое время мы доказали, что музыка играется не только в Минске. Я всю жизнь толкал фишку, что регионы с это сила. И этот мой регионализм на деле доказан.
Вообще, я не люблю сидеть и перечислять: я сделал то, я сделал это, почивать на лаврах. Это меня очень сильно смущает. Предпочитаю, чтобы о моих достижениях говорили люди, а не я. Когда человек начинает говорить о своих достижениях, то это очень Трампа напоминает. У него что ни слово, то достижение.
— А что говорили вам другие люди?
— Обычно все эти разговоры сводятся к фразе: «Нож, ты легенда». И я никогда не уточнял: почему легенда? Я боюсь, что если уточнить, то на этом легенда и закончится. Скажут: «Ну, типа, потому что другие так говорят».
Я примерно представляю свою роль в беларусском роке и что я что-то сделал. Но я четко понимаю, что есть гораздо более крутые фигуры, о которых нужно помнить. Тот же Ворошкевич, Вольский, Хоменко, Кулинкович.
— Вы уже почти полтора года как «террорист». Как вы сейчас воспринимаете этот статус?
— В Беларуси это просто такой значок. Но понятно, что ты и твои близкие все время под прицелом — ходи и нервничай. На самом деле, это показывает, что государство не отвечает за слова. Оно не понимает, что говорит, оно абсолютно неадекватно, и оно должно быть уничтожено.
«Когда сменились поколения, из музыки ушли безумцы»
— Есть ли в современной беларусской метал-музыке что-то, что было бы по статусу как Gods Tower в 1990-е?
— Чего-то прорывного я не вижу. И я думаю, что такие команды закончились в 2000-е, а может и раньше. Просто потому, что само понятие субкультуры стало переходить в мейнстрим. Пришло новое поколение, новые люди, которые не были безумны, как надо.
Ты не можешь заниматься творчеством, если ты не сумасшедший. Начиная с нулевых у нас творчеством в основном стали заниматься люди, у которых появились лишние деньги.
Я сомнительную и непопулярную вещь скажу, но человек, который очень хорошо образован, который знает, как делать, — он скорее ремесленник, чем творец. Потому что творец всегда открывает для себя нечто непонятное. В этом и есть творчество: когда ты не знаешь, что в этом омуте, но ты в него ныряешь.
Это как в независимом кино, где люди не знают, как правильно снимать, и ищут обходные пути, и выдают интересные решения, которые оказываются находкой. Так это работает и в музыке.
Если ты все знаешь, у тебя есть понимание всех нот, всех теорий, полный багаж инструментов, ты знаешь все примочки, то ты будешь просто как Chat GPT. Да, сделать шаблон ты сможешь, окей. Но ты даже не будешь догадываться, что это шаблон. Потому что в тебе не будет того червя сомнения, который порождает творчество.
Поэтому я и говорю, что когда сменились поколения, то из музыки ушли безумцы. И кончилась та самая безумная музыка. Но всегда есть исключения. Есть очень интересные коллективы, которые выдают такое, что просто «вау!»
Так что прорывной музыки сейчас нет, но есть очень хорошая музыка. Например, группа Dymna Lotva. Меня очень радуют их успехи, потому что они доказывают своим продвижением, своими концертами, что беларусский метал жив и он потенциально силен. И что я не зря жил.
Вы можете обсудить этот материал в нашем Telegram-канале. Если вы не в Беларуси, переходите и подписывайтесь.
