В ноябре в двух немецких городах прошла выставка Herzland.schaft, посвящённая беларусской и российской действительности. Её цель не просто показать, что такое диктатура и как живут при ней люди на Востоке, но и предупредить европейцев, что тоталитаризм может возникнуть в любой стране, достаточно создать для этого условия.
Выставку организовали два художника — Влад Бохан из Беларуси и Антон Maarangam Дербенёв из России. Влад известен тем, что «заставил» беларусских и российских учителей выйти на акции и отчитаться перед ним об их проведении.
Поговорили с беларусским художником об экспозиции в Германии, работе учителем истории в Беларуси, побеге на костылях в Польшу, отличиях немцев от славян, и узнали, почему на западную публику работать проще, чем на беларусскую.
Путь к творчеству: «Преподаватель говорил голосом Лукашенко, и я понял, что не хочу перебирать бумажки»
Влад Бохан родился в минской Серебрянке. Уже в семь лет осознал, что Лукашенко — это что-то плохое. В 13 расклеивал политические стикеры, а в 14 заинтересовался социалистическими идеями, но познакомившись с коммунистами, понял, что какими бы они не прикидывались демократами, рано или поздно у них вылазит авторитарное нутро. Через какое-то время познакомился с трудами Кропоткина, Бакунина, Прудона, Малатеста, и понял, что его представление о социализме — это, скорее, анархизм.
Рисовать Влад тоже начал рано. В шесть лет дома «издавал» журнал о беларусской культуре, рисовал в нём национальные костюмы, хаты. В школе, на переменах, возле его парты собирались ребята, посмотреть на рисунки, созданные во время уроков.
Но где-то в 11 лет Влад забросил рисование и вернулся к нему только в 18, как к психологической терапии. Тогда же он начал писать повести, одну даже издал, а ещё одна недавно была опубликована в Telegram.
Парень поступил в БГЭУ, но на одной из лекций понял, что не хочет в будущем сидеть в офисе и перебирать бумажки. Помог в этом осознании преподаватель, который разговаривал голосом Лукашенко. «А что я здесь делаю?», — задал тогда сам себе вопрос Влад.
После этого была учёба на историческом факультете БГУ. Готовясь к экзамену по современному искусству, парень пересматривал работы художников и понял, что, наверное, сможет так же. И начал пробовать, сначала гуашью, которая осталась со школы, потом масляными красками. «Эксперимент вышел из-под контроля», — говорит Влад о том периоде.
В 2019 году в одном из пабликов был анонс выставки «Осень пахана» в Москве, посвящённой дню рождения Путина. Парень отправил свои работы и его пригласили поучаствовать.
— Выставка так и не открылась, потому что приехала полиция и заварила двери. Об этом сразу все СМИ написали, и я подумал: «Круто, если искусство так пугает власть, значит что-то в этом есть». Я тогда точно понял, что хочу этим и дальше заниматься. В выставке участвовали прекрасные люди, я до сих пор с некоторыми из них поддерживают контакты. И если, после начала войны, я разочаровался во многих россиянах, то из той тусовки — ни в ком. С одним из них мы, как раз, и организовали выставки в Германии.
Путь в Польшу: «Славяне — немного колючие люди»
До самого отъезда в Польшу летом 2021-го, Влад Бохан работал учителем истории, старался учить ребят мыслить критически, пробовал разные форматы преподавания. Например, проходя тему первой русской революции 1905-1907 годов, он разделил класс на политические партии, и каждая фракция должна была убедить его в своей правоте.
В протестах 2020-го Влад активно участвовал, сначала открыто, как и все надеясь на скорую победу, а с сентября — принимая меры конспирации. Парень был приятно удивлён тем, что родная Серебрянка стала одним из самых боевых районов столицы: «Без битых стёкол мусора от нас не уезжали».
За Владом пришли летом 2021-го. Он тогда был на костылях, и, возможно, это стало причиной того, что его отпустили до суда. Парень отмечает, что оперативная работа у силовиков никакая — у них не было на него ничего, начиная с сентября, с тех пор, как он перестал светиться. По его словам, всю информацию они добывают либо запугиванием, либо ловят человека на ошибках, либо «берут на понт».
Выйдя из застенков, Влад не стал дожидаться суда, и уехал в Польшу. Он понимал, что протесты уже задавили, и он ничего полезного больше не сделает. В новой стране продолжил заниматься творчеством — рисовал в направлении сюрреализм на социально-политическую тематику, а также попробовал себя в акционизме. К примеру, 26 апреля 2022 года провёл акцию у посольства Германии «Вскрытие» против спонсирования диктаторских режимов.
Знаменитые «пранки» над учителями — это тоже акции, а не розыгрыши, как их многие называют
— Я устал отбиваться от клейма «пранкер». Я не считаю, что это пранк, это была акция, потому что там есть постановка, сюжет и так далее. Я не хотел никого рассмешить, я хотел показать абсурдность действительности.
Путь в Германию: «Это не исповедь, а предупреждение об опасности — о том, что такое диктатура»
В апреле 2022 года у Влада возникла идея провести выставку в Западной Европе. Оказалось, что его товарищ из Москвы Антон Maarangam Дербенёв сейчас живёт и учится в Германии, в городе Дармштадт.
— Я рассказал ему об идее, ему понравилось. Всю организации он взял на себя. Антон нашёл и помещения. В Дармштадте выставка проходила в помещении большого бара, который находился в замке. Это пространство, зал, в котором бар проводит различные ивенты — дискотеки, концерты. То есть такое культурно-барное пространство. Оно не очень приспособлено под выставки, но мы приспособили. В Висбадене была галерея.
В экспозиции были картины Влада, Антона и три работы беларусской художницы из Италии. Произведения остальных художников — в виде копий, которые проецировались на тканевые экраны. Например, таким образом были показаны рисунки политзаключённого анархиста Сергея Романова, сделанные им в тюрьме. Также с помощью предметов быта, элементов обстановки создавалась атмосфера и антураж диктатуры.
— Свои картины я пёр с собой сам. Думаю, я очень забавно выглядел, когда ехал в Германию с этими двумя баулами. До Варшавы я добирался на поезде, потом до Франкфурта на автобусе, и оттуда в Дармштадт снова на поезде.
Экспозицию Herzland.schaft в Дармштадте можно было увидеть 9-10 ноября, а в Висбадене — 12-13 ноября. Картины и инсталляции продолжают находится в немецкой галерее — с 3 декабря выставка снова начнёт работать и 18 декабря завершиться аукционом.
Также художник добавил, что хочет расширить проект и предложил немецким коллегам провести параллели между ГДР и нынешней Беларусью.
— Мы пытаемся донести до публики, что такое диктатура. Ведь европейцы уже давно забыли о ней. Даже если взять Польшу или Восточную Германию, то поколения, которое помнят её, уже в возрасте. Причём их диктатуры были гораздо мягче, чем в Советском Союзе. А молодёжь родилась в свободных странах. И они не понимают самой угрозы диктатуры. Ведь и Лукашенко пришёл к власти в результате демократических выборов. Я всё это говорю к тому, что диктатура может проявится в любом обществе. Наша выставка — это не исповедь, а своего рода предупреждение об опасности. Мы пытаемся объяснить, как диктатура устанавливается, как она удерживается.
Влад приводит в пример фильм «Эксперимент-2: Волна», основанном на реальной истории, когда учитель решил построить авторитарное общество в отдельном классе, и у него это получилось.
Путь к признанию: «Мой основной страх был в том, что никто не придёт»
На немецких выставке было много импровизации, живого общения, спонтанных перформансов, музыкальных выступлений.
— Выставки работали, как живой организм, это не что-то камерное, где в тишине или под спокойную музыку ходят и что-то рассматривают. Тут постоянное движение, постоянный контакт — эдакий панк-рок от живописи.
Даже промо-акции иногда получались, как, своего рода, перформансы. К примеру, товарищ Влада Антон узнал, что недалеко проходит митинг иранцев, пошёл туда, выступил перед собравшимися и пригласил их на выставку.
— И оттуда пришло несколько десятков человек. Кстати, они были единственными, кто с пониманием слушал, когда им объясняли суть картин, инсталляций и так далее. Они говорили, что у них в стране очень похоже.
Вообще, Влад был приятно удивлён интересом немцев к выставке. Поток посетителей был практически нескончаемым. О выставке даже написали в городской газете Дармштадта. А в Висбаддене на мероприятие заглянул матёрый художник и апологет свободного искусства Георг Шмидт.
— Мой основной страх был в том, что никто не придёт. Когда делаешь для беларусской аудитории, то можно по каким-то чатам, каналам пораскидывать анонсы. И большинство беларусов придут не столько ради искусства, а чтобы потусоваться среди своих. С одной стороны, для посещаемости, это хорошо. А с другой, с точки зрения творчества, не очень. А тут мы выходим на европейскую аудиторию, какие-то варвары с Востока, хотим что-то показать. Но на удивление всем всё отлично зашло, приходили с интересом. Например, один человек купил картину «Регуляция», которая отражает воспитание при диктатуре. Он узнал в ней какие-то вещи, связанные с ним. Зашло ему.
На выставки приходило много студентов, в том числе организованно с преподавателями, были немцы, турки, индийцы, украинцы, потомки советских немцев, вернувшихся в Германию. А вот беларусов Влад не встретил, кроме одного парня.
— Из беларусов я встретил только одного. Я его спалил по слову «трошкі», когда он говорил по-русски. Он наполовину иранец, наполовину беларус, но живёт в Германии.
Одно из сильных впечатлений от Германии для Влада — это люди. Он говорит, что немцы более открыты, при этом у них есть понимание границ, куда не стоит лезть. Они не начнут копаться в твоих мыслях, пока ты сам этого не захочешь. У беларусов же всё наоборот — наши люди тяжело идут на контакт, но очень любят залазить в личное пространство и учить жизни.
— Но с другой стороны мне сложно всех немцев характеризовать. Я когда-то пытался судить о всех россиянах по своим приятелям-художникам. Но оказалось, что они не похожи на большинство россиян. Здесь, опять же, я попал в творческую компанию: кто-то занимается архитектурой, кто-то режиссурой, кто-то живописью. Но в целом открытость и понимание рамок личного пространство, я думаю, характерно для немцев.
Вставка Herzland.schaft снова откроется в Висбадене 3 декабря — сейчас картины продолжают находиться в галерее города, а параллельно идёт разработка дополнительной программы, в том числе кинопоказов. Также заканчивается монтаж фильма о самой экспозиции.
— Мы ещё сняли короткометражное кино. Оно должно получиться таким психоделическим арт-хаусом. Часть материала для него была записана на самой выставке, что-то до её начала, какие-то сценки, было много импровизации. В этом фильме я нахожусь во сне, потом просыпаюсь правителем Народной Дармштадской Республики. В общем, это политическая сатира с элементами триллера.
Путь к свободе: «Если вылазят косяки, то в конечном счёте всё будет хорошо»
Влад доволен тем, как прошли выставки. Хотя во время подготовки к ней были проблемы, связанные с помещениями и сроками. Но в итоге всё получилось. Художник говорит, что с ним всегда так: если поначалу вылазят «косяки», то в конечном счёте всё пройдёт хорошо.
— Если кратко, то всем зашло. Как мне кажется, мы немного приоткрыли для западного зрителя людей из-за «железного занавеса», показали их, что у них происходит в головах. Мы объяснили почему революции не происходят по щелчку. Почему россияне не могут просто выйти и свергнуть Путина, и почему мы не можем свергнуть Лукашенко. Есть множество факторов, которые не позволяют это сделать, и у европейцев, тоже всё это может быть.
Размышляя о том, почему не получилось у беларусов в 2020-м, Влад Бохан говорит о политической неграмотности людей. Они слишком долго находились в вакууме, а потом произошла резкая и быстрая политизация,
— Люди не до конца поняли против кого они вышли. Против дикой и варварской диктатуры они решили применять мирные и цивилизованные методы. Я также считаю, что революцию слили политики, когда её упорно направляли в мирное русло. Даже когда людей начали бить, они продолжали говорить о каких-то переговорах. Также слив допустили сами люди, они хотели победить, не выходя из зоны комфорта, не идя на риск. Проблема была даже в терминологии. Люди выходили не сопротивляться, а «погулять». Тогда даже самого слова «революция» боялись — были протесты. Это проблема понимания, что мы делаем и для чего.
