«Набила, потому что моего друга, Витольда Ашурка, убили в тюрьме», — так начинается одна из многих публикацией в проекте «Беларусь на теле». Журналистка Евгения Долгая с начала 2022 года стала собирать истории про татуировки, которые сделали беларусы после президентских выборов в 2020 году. Историй больше сотни и все они публикуются в Instagram.
Евгения жила в Минске и работала на сайте Reform.by. Ее, как и многих других беларусских журналистов, задерживали во время протестов и судили. Сейчас журналистка вынужденно находится в Украине. Там она и придумала свой проект «Беларусь на теле».
— Когда меня задержали в 2020 году, мои татуировки фотографировали, — рассказывает MOST Евгения. — Я тогда ещё очень удивилась, зачем им это вот все. Люди делают татуировки по разным причинам: кто-то украшает своё тело, кто-то оставляет на теле символ значимого для себя события, кто-то рефлексирует. После событий августа 2020 года и до сих пор я вижу в соцсетях и в жизни знакомых, которые набивают что-то связанное с этим: арест, эмиграция, потеря дома, потеря любимого человека. Это стало некой рефлексией, тело стало инструментом несогласия. А потом появилась новость про Пашу Белоуса (основатель магазина Symbal.bу — MOST), которому вменили административку за «пикет» татуировкой, на которой был бчб-флажок и имя его сына.
Все это подтолкнуло Евгению создать страничку про татуировки беларусов в Instagram. С начала января у нее накопилось более сотни историй. Фото своих тату и рассказы присылают люди самых разных возрастов: от совсем юных студентов до пенсионеров.
По словам Евгении, она не ожидала, что соберет так много историй: “Видимо, хотят выговориться. Наверное, тело — это то, чего не забрать у нас. Люди, которые сейчас в Беларуси, действительно опасаются, что их татуировки увидят, поэтому большая часть рассказов — от тех, кто выехал”.
Многие истории впечатлили Евгению. Например, про татуировку с фразой «я не боюсь, не бойся и ты». Такую политзаключенная Антонина Коновалова прислала в письме одному беларусу. Другая девушка вдохновилась словами и сделала себе татуировку.
Даша, 32 года. Тату со словами политзаключенной сделала в конце 2021 года
— Первую татуировку набила около двух месяцев назад. Страх — это то, с чем я имею дело ежедневно, даже уехав, ведь я каждый день встречаю здесь беларусов, которые подверглись пыткам, которые бежали из страны болотами и лесами, которые были вынуждены бросить все. В одном сериале один из героев сказал: «Трусость — это не когда ты боишься, а когда ты знаешь, что нужно сделать, но не делаешь». Я очень хотела, чтобы, увидев эту татуировку, каждый почувствовал, что он не один, что нас много. Возможно, если бы каждый сказал другому эту фразу, когда всем стало неописуемо страшно и многие отступили, мы смогли бы сейчас вернуться домой.
Ольга Быковская, 40 лет. Журналистка. Татуировку с изображением друга набила 5 июня 2021 года
— Набіла, таму што майго сябра Вітольда Ашурка забілі ў турме. Я пабачыла малюнак, гэта быў Вітольд як беларускі гладыятар, мне ён спадабаўся. І вобраз апаведны, і Вітольд падобны. У нейкі момант падумалася, што можна яе набіць на плячы. Трохі параілася і перайшла да этапа выканання. Прайшло, пэўна, з паўгадзіны, як я ўжо знайшла аўтара малюнка і дамаўлялася на дзень, калі прыеду рабіць. Тыя, хто ведаюць Вітольда, пра татуіроўку ведаюць. Просяць паказаць, калі яшчэ не бачылі. Розныя бываюць эмоцыі, але, падаецца, збольшага яны натхняльныя. Для астатніх гэта, напэўна, проста прыгожая татуіроўка, бо яна сама па сабе даволі складаная і дэталізаваная. Акрамя самога Вітольда, ёсць элемент арнаменту і бел-чырвона-белы сцяг не ў колеры. Калі прышчэпку рабіла, доктар сказаў: «Які ў вас ладны гладыятар». Гэтая татуіроўка — гэта свядомы, можна нават сказаць ідэалагічны выбар, так што, безумоўна, рэфлексія. Па-першае, гэта памяць пра Вітольда і адказнасць за тое, каб ягоная гісторыя не была забытая. Па-другое, я часам пра яе думаю, як пра анёла-абаронцу, які ў мяне на левым плячы. Такой татуіроўкі пакуль больш ні ў каго няма. Але калі з’явіцца, то гэта будзе правільна, бо Вітольд — герой Беларусі, а на ёй ён менавіта такі і ёсць.
Наташа, 32, художник. «Автозак» — в сентябре 2020 г., «23.34» — в декабре 2020
— «23.34» — должно было быть маленьким и неброским, просто как напоминание себе из концепции «все шрамы — это твоя история» (Наталья отбывала по этой статье сутки — MOST). Черновой эскиз автозака придумывала сама, чистовой вариант уже дорабатывал тату-мастер. Автозак — это про задержания несовершеннолетних. Потому что дети не должны бороться за свободу, она должна быть у них при рождении. «23.34» стало просто точкой в моем прощании с родиной. Ее я делала уже за пределами страны, в которую, к сожалению, вернуться не могу. Типа заскучаю по родственникам-друзьям, посмотрю на нее, вспомню что «товарищ майор» меня все еще ждет — и отпускает. Я нахожусь сейчас в США, так что про татуировки меня не спрашивают. Здесь для людей это просто красивый рисунок и скорее напоминает трак, чем автозак. Но если вопросы задают, рассказываю без эмоций и сухие факты. Потому что уже слегка подустала от жалости и обеспокоенности людей, обычно когда все слышат, как я спокойно рассказываю про протесты и СИЗО, думают, что мне нужна помощь или что у меня посттравматический синдром. Для меня татуировки — это как шрамы, которые я храню, чтобы не забыть что-то важное из жизни.
Саша, 31 год. Татуировку сделала в апреле 2021 года
— Я сделала татуировку сразу же, как вернулась с суток на Окрестина. Идея пришла сама собой, это точно должна была быть национальная символика, а с эскизами помог портал Shuma. Татуировку сделала потому, что склонна забывать обиды, чтобы помнить, решила оставить вечную запись. Все кому удалось увидеть татуировку, задают вопросы. Место такое, что доступно для других только в пляжный сезон. Обычно все всё понимают. Моя татуировка — это история о молодости и мужестве и том времени, которое у меня отобрали.
Чтобы рассказать историю своих тату, можно написать в директ проекта «Беларусь на теле».
