Сенатор Мацей Живно рассказал о критической ситуации на польско-беларусской границе, где гибридная война, инициированная беларусским властями, оставляет сотни людей, включая детей, в опасности. Он подчёркивает необходимость гуманитарной помощи и призывает общество не поддаваться страхам и стереотипам. MOST перевёл интервью сенатора Живно изданию BialystokOnline.
С начала 2024 года польские власти зафиксировали более 20 тыс. попыток нелегального перехода границы с территории Беларуси. Для сравнения: за весь 2023 год было около 25 тыс. попыток, в 2022 году — 15 тыс., а в 2021 году, когда начался миграционный кризис, — 39 тыс. попыток.
Кризис на польско-беларусской границе обострил общественное мнение и вызвал бурные обсуждения по поводу миграционной политики Польши. Повлиял на ситуацию в обществе и трагический случай двухмесячной давности, когда на польско-белорусской границе был убит пограничник. Польские спецслужбы установили личность мигранта, подозреваемого в убийстве солдата на границе с Беларусью. Это выходец с Ближнего Востока. Он по-прежнему находится в Беларуси, но может уехать в Сирию. Установить нападавшего удалось с помощью камер наблюдения и информаторов среди мигрантов.
— В чём заключается гибридная война и её трагизм?
— Это новое понятие, которое вошло в обиход, несмотря на отсутствие его определения в международном праве. Можно сказать, что это создание конфликта, создание угроз ниже порога войны, способ вовлечения сил и ресурсов с противоположной стороны, создание путаницы и чувства угрозы. В данном случае это проявляется в создании кризиса на польско-беларусской границе беларусскими властями, вдохновленными, конечно же, Кремлем.
Режим Лукашенко, используя государственный аппарат и государственные средства коммуникации, привлекает в свою страну беженцев — в основном из Африки и Ближнего Востока, соблазняя их видением попадания на Запад, в Европу, а иногда даже в Северную Америку. Они доставляются к границе с Польшей и часто оказываются в приграничной зоне. Им выдают разрешения на временное пребывание в Беларуси, и они знают, что с окончанием срока действия визы они должны покинуть Беларусь. Отсюда их решимость попасть в Польшу. Беларусские службы, однако, не позволяют им покинуть эту приграничную зону, а польские службы, защищая границу, не позволяют им въехать на территорию нашей страны. Так возник гуманитарный кризис на границе, который длится уже много месяцев.
— Что сейчас происходит на границе?
— Гибридная война продолжается, и пока ничто не указывает на то, что она закончится. В связи с тем, что Беларусь поддерживает Россию, которая начала вооруженный конфликт с Украиной, Европейский Союз ввел санкции против этой страны, и были закрыты пограничные переходы в Подляском воеводстве. На границе продолжается гуманитарный кризис, а также идёт расширение технических средств безопасности границы. Введена буферная зона, ограничивающая доступ непосредственно к границе для пограничных служб, журналистов и гуманитарных организаций. Одновременно продолжается драма людей, которые стремятся к границе.
— Кто эти люди, пересекающие границу?
— По данным Пограничной службы, это в основном мужчины. Мало говорится о том, что в результате пропагандистских действий Беларуси на границу попадают настоящие беженцы из стран с высоким риском, например, Сирии и Судана. Это как мужчины, так и женщины, семьи с детьми, а иногда даже несовершеннолетние без сопровождения взрослых. Они бегут от политических или религиозных преследований в своих странах, от войны и бедности. Среди них также есть христиане, например, из Сирии. Иногда у них больные дети, и они стремятся на Запад, чтобы найти для них медицинскую помощь. Иногда, прежде чем добраться до границы, они проводят месяцы в лесах на беларусской стороне, голодая, замерзая или страдая от жары. Много говорят о молодых, агрессивных мужчинах, которые нападают на польские пограничные службы. Важно отметить, что мы до конца не знаем, являются ли они действительно беженцами или членами беларусских служб или нанятыми ими людьми. Это большая смесь людей, с которой нужно справляться.
Пограничная служба, службы и армия должны заботиться о плотности границы, но одновременно мы должны проявлять гуманитарную поддержку к самым слабым, включая детей. Важно отметить, что большинство из них не имеют возможности обратиться на пограничные переходы, так как они закрыты или беларусские службы их туда не пропускают.
— Можете рассказать о pushback? В чём его суть и должен ли он быть запрещен?
— Согласно международному праву, человек, который пересек границу и заявляет о намерении просить статус беженца, должен пройти определенную процедуру – попасть в центр для беженцев, а соответствующие службы должны проверить, соответствует ли он условиям для получения убежища. Если нет — он должен быть депортирован в свою страну. Pushback — это принудительное возвращение мигрантов в страну, из которой они пересекли границу, без возможности подать заявление на убежище. В данном случае это означает вытеснение на пограничную зону. То есть вытеснение в Беларусь людей, которые пересекли нашу границу, даже если они заявляют о намерении подать заявление на убежище.
— В какие действия вы вовлечены в связи с миграционным кризисом?
— Я непосредственно участвовал в спасении жизни и здоровья пострадавших беженцев, находящихся на польской стороне границы — оказывал первую помощь. Как сенатор, я вмешиваюсь в конкретные дела конкретных людей, которые, спасаясь от преследования, хотят подать заявление на статус беженца. Я также вмешиваюсь в соответствующие министерства, требуя поддержки для жителей приграничной зоны, обеспечения поветовой больницы в Гайновке, куда попадают пограничники, пострадавшие при различных инцидентах во время службы или атакованные агрессивными лицами.
— Как жители Белостока могут помогать беженцам?
— Прежде всего, нужно объективно оценивать ситуацию. Не поддаваться запугиванию, потому что никто не хочет открывать границы и без контроля впускать всех. Важно сформировать собственное мнение и верить, что гуманитарные организации необходимы и, оказывая первую помощь, фактически поддерживают решение кризиса.
— Видите ли вы возможность изменения общественного мнения? По комментариям и высказываниям жителей Белостока видно, что преобладают боевые настроения, и многие настроены негативно по отношению к помощи беженцам. Обоснованы ли их опасения за собственную безопасность?
— Наш регион является мультикультурным. В Белостоке уже много лет живут беженцы из Чечни, недавно – беженцы из охваченной войной Украины. Здесь также находятся беларусы по разным причинам. Жители Белостока активно помогали украинцам. Многие участвуют в деятельности местных ассоциаций и фондов, демонстрируя свою эмпатию и социальную активность. Так что нельзя сказать, что жители Белостока не эмпатичны и не хотят помогать.
Я знаю пенсионерок, которые учат детей-беженцев польскому языку, помогают им делать домашние задания, но при этом, когда их спрашивают, хотят ли они впускать иммигрантов в Польшу, отвечают «нет». Средства массовой информации часто создают ощущение угрозы, показывая исключительно группы мужчин с палками, пересекающих границу. Но там также есть больные дети, беременные женщины, нуждающиеся в медицинской помощи, независимо от того, получат ли они убежище или нет. Трудно передать этот посыл и бороться со стереотипами. В то же время силы пограничных служб и армии на границе уже настолько велики, что они все эффективнее обеспечивают плотность границы.
— Может ли текущая ситуация на границе завершиться благополучно? Какое решение вы видите? Что должно измениться?
— Я всегда повторяю, что возможна эффективная защита польской границы при соблюдении гуманитарных принципов. У нас отлично обученные пограничные службы, армия, компетентные командиры. Можно найти способы, чтобы, отражая атаки агрессивных мужчин на границе – часто вдохновленных беларусским режимом – оказывать помощь нуждающимся. Дети не попали на границу по собственному выбору. Мы должны помочь им выбраться из этой сложной ситуации. Нам не нужно бояться, мы можем это сделать. В то же время, если появляются агрессивные мигранты, использующие насилие против пограничников, нужно адекватно реагировать и не допускать атак. Это должно быть чётко обозначено. Реагирование на гибридную войну, использующую гражданских лиц, означает, что мы тоже должны реагировать гибридно — наряду с армией использовать сотрудничество с местными сообществами и неправительственными организациями. Я говорил об этом на последнем заседании Сената.
— Есть ли история беженца, которая особенно вас тронула?
Таких историй много. Самые тяжелые касаются раненых и больных детей. Это понимает каждый родитель. Эти дети блуждают по лесам, оказываются в ловушке за заграждением и никому не причинили зла. В то время как взрослые, сознательно или введенные в заблуждение, принимают решение находиться на польско-беларусской границе, дети такого выбора не имели.
