Владислав Абрамович говорит спокойно и точно — так обычно говорят люди, чьи профессии требуют уверенности рук. Когда-то он оперировал детей в Брестской областной больнице. Сегодня — сидит за ювелирным микроскопом в частном доме в Польше и реставрирует монеты, иконы и антиквариат для коллекционеров. MOST встретился с беларусом и поговорил о пути к ювелирному делу и о возрождении мастерской в Польше.
На пороге дома в Белостоке нас встречают Владислав и две собаки — Арья и Бран. Они первыми обнюхивают гостей и исчезают в глубине комнаты. Владислав проводит нас в помещение, которое он оборудовал под мастерскую: здесь микроскоп, печь для обжига, станки, инструменты, аккуратно разложенные на столе.
Эту мастерскую собирали в Польше почти год — по частям. Оборудование вывозили из Беларуси буквально в сумках. Что можно было забрать — забирали, что нельзя — покупали уже в новой стране. Теперь комната выглядит так, будто мастер работает здесь десятилетиями.
Но до Белостока у Владислава была совсем другая жизнь — операционная, аптечный бизнес, антиквариат, а затем ювелирная мастерская в Бресте.
От хирурга к реставратору
Владислав вырос в семье врачей, поэтому выбор профессии был почти автоматическим. Он окончил медицинский университет, вернулся в Брест и стал детским хирургом в областной больнице. К этому времени у его отца уже было две аптеки.
Несколько лет Владислав проработал в привычном ритме: дежурства, операции… А потом ушел из больницы и занялся аптечным бизнесом. Тогда внезапно появилось то, чего в медицине почти не бывает, — свободное время.
— Начал читать умные книжки — куда деньги вкладывать. Квартиры — дорого, биржа — не мое. Решил инвестировать в антиквариат, монеты. Так и начал коллекционировать.
Владислав поставил себе амбициозную задачу — собрать все монеты, которые когда-либо были в ходу на территории Бреста. Периоды он перечисляет в обратном порядке, от сравнительно недавних к самым далеким:
— Это был Советский Союз, немецкая оккупация, снова Советский Союз, Вторая Речь Посполитая, немецкая оккупация, Российская империя, Первая Речь Посполитая, Великое княжество Литовское… И с каждым новым правителем — новые деньги.
Логичным продолжением коллекционирования стала реставрация.
— Людей я уже чинил, почему бы и монеты не починить? — шутит Владислав. Так хобби превратилось в полноценную работу.
Учиться этому Владиславу пришлось самому. Он изучал литературу и знакомился с опытными ювелирами.
Продал аптеку и купил ювелирную мастерскую
В 2000-х аптечный рынок начал меняться: крупные компании усиливали влияние, скупали отдельные точки и фактически выдавливали независимых владельцев.
— Аптеки [отдельные или мелких сетей] становились нерентабельными. Если у тебя арендованное помещение — в итоге ты должен был разориться, — рассказывает Владислав.
В это время он принял решение продать аптеки и купить ювелирную мастерскую — государственное предприятие с оборудованием, небольшим объемом оборотного золота и действующими договорами с мастерами. Работа строилась на простом принципе: заказчик приносил собственное золото и платил только за работу.
— Приносишь золото — и изделие выходит в полтора раза дешевле, чем в магазине.
Фамильные ценности, чаша для причастия и редкие монеты
Параллельно с изготовлением новых украшений Владислав занимался тем, что особенно любил, — реставрацией. Работал для частных коллекционеров, церквей, а иногда и для музеев. Среди восстановленных им предметов есть те, что сегодня хранятся в музейных собраниях Брестчины.
Работа, которую Владислав вспоминает с особым трепетом, — большая серебряная чаша для причастия, сделанная для церкви Святого Архангела Михаила. Она создавалась по старинным образцам — «из тех даров, что прихожане сами принесли в храм».
В руках у Владислава бывали и фамильные ценности, принадлежавшие когда-то члену императорской семьи. Ювелир не раскрывает подробностей, объясняя это тем, что «коллекционеры не хотят, чтобы кто-то видел, как предмет выглядел до того».
Одной из характерных для его мастерской работ стала реставрация редкой золотой монеты — старинного дуката весом около трех с половиной граммов. Клиент принес ее в двух частях и попросил «срастить» обратно в единое целое. Владислав шутит, что сначала он «произносит заклинание», но на самом деле все держится на филигранной ручной работе — почти как у хирурга.
Мастерская в Польшу переезжала частями
В ноябре 2020 года Владислав с семьей был вынужден покинуть Беларусь: «пара чемоданов, две собаки — и всё». Оборудование для новой мастерской в Польшу переезжало частями.
Первые клиенты — и долгое время основные — были из Беларуси. Люди, которые знали его по брестской мастерской, продолжали обращаться даже после переезда.
— Ну вот у них что-то сломалось — надо починить. И они присылали сюда, — говорит он.
Постепенно к беларусским заказчикам добавились и поляки: «сработало сарафанное радио». Сейчас у Владислава заказы расписаны на год вперед.
«То, что для кого-то было мусором, в руках коллекционера превращается в клад»
Работать в Польше, говорит Владислав, оказалось значительно проще. Здесь рынок свободнее и больше производителей — на любой запрос найдется предложение. Но ювелирную деятельность беларус в Польше не открывал — говорит, что просто не хотел «идти в эту сторону». Сейчас он сосредоточен только на реставрации — для этих услуг он открыл ИП.
— В Беларуси до сих пор живо советское наследие. В законодательстве сохранилась отдельная статья о нарушении правил сделок с драгоценными металлами — пережиток эпохи, когда покупка золота или валюты считалась подготовкой к измене Родине. В Польше важно, чтобы ты заплатил налоги. А в Беларуси важно, чтобы ты соблюдал правила сделок с драгоценными металлами, — говорит он.
Владислав отмечает, что и в Беларуси, и в Польше его работа считается хорошо оплачиваемой. Разница лишь в том, что в Беларуси конкуренции почти не было — особенно в такой узкой сфере, как реставрация монет.
Он объясняет, что реставрация бывает двух видов. Музейная — это строгие правила, аккуратность и обратимость всех процессов. Если сделать шаг, который потом нельзя отменить, он должен быть научно обоснованным. Коммерческая реставрация работает по другому принципу — главное, чтобы вещь выглядела хорошо сохранившейся и не было видно, что она когда-то была повреждена.
— Чтобы вернуть предмету исходный вид, нужно понимать, как он был сделан. Реставратор должен знать исторический контекст. Если не хватает какого-то элемента, нужно понять, как он выглядел стилистически и как был сделан технологически. По сути, мастер должен быть не только ювелиром — здесь нужны химия, физика, знания по истории и материаловедению. Большая часть антиквариата приходит на реставрацию в тяжелом состоянии. Это могут быть находки из подвалов, с чердаков, которые годами хранились как попало. То, что для кого-то было мусором, в руках коллекционера превращается в клад.
Вы можете обсудить этот материал в нашем Telegram-канале. Если вы не в Беларуси, переходите и подписывайтесь.
