Дмитрий был одним из первых беларусских добровольцев, которые поехали защищать Украину от российской оккупации. В батальоне, где служил беларус, всплыла информация, что он гей. Началось давление и буллинг от сослуживцев. Дмитрию пришлось покинуть подразделение и уехать в Польшу. Поговорили с ним про геев на войне, буллинг, и какого это быть представителем ЛГБТ-сообществ в Беларуси, Украине и Польше.
Отказался от международной защиты в Польше из-за войны
До войны в Украине у Дмитрия были поданы документы на предоставление международной защиты в Польше. Он отказался от прохождения этой процедуры, чтобы присоединиться к добровольческому батальону беларусов. У Дмитрия не было опыта, он не служил в армии. Однако в детстве занимался лёгкой атлетикой. Физическая подготовка для Дмитрия до выезда на войну была достаточно простой. Единственное, по словам Дмитрия, он боялся только подтягиваться — говорит, что это для него достаточно тяжело. Кроме этого бойцов учили тактике, стрельбе. В батальоне он встретил абсолютно разных людей: кто-то работал айтишников, кто-то на стройке. Часть добровольцев приехала на войну из Беларуси, а некоторые уже жили в Украине. После учебки будущих бойцов повезли в Киев.
— Нас встретили на вокзале очень тепло. Страшно не было, адреналин тогда скакал. Ты проезжаешь эти блок-посты, которые ты в своей жизни не видел. Ты никогда не видел войну: эти разбитые дороги, и как страна остановилась. Это даёт адреналин. Поэтому могу сказать, что не было страшно.
Дмитрий записался в батальон имени Кастуся Калиновского. По его словам, он знал, что в Украине сформированы и другие беларусские добровольческие объединения, но он выбрал именно тот.
В батальоне Дмитрий никому не рассказал, что он гей. Он подчёркивает, что приехал воевать, а не строить с кем-то взаимоотношения или искать партнёра.
— На тот момент у меня был партнёр. Он — украинец, жил в Одессе. Одна из причин, почему я поехал на войну в Украине, — это он. Я не обсуждал свою личную жизнь в батальоне, это вскрылось случайно.
Как в батальоне узнали про ориентацию
Дмитрий рассказал, что про его ориентацию могли узнать из Беларуси, когда беларусские спецслужбы начали пробивать добровольцев, воюющих на стороне Украины. Когда Дмитрий жил ещё в Беларуси, то скрывал свою ориентацию: в том числе, и из-за гомофобной позиции отца. В 18 лет его шантажировал в интернете мужчина, который знал, что парень является представителем ЛГБТ-сообщества. Дмитрий обратился в милицию, но шантажиста так и не смогли найти. Заявление об этом осталось в милицейских архивах. Дмитрий считает, что о том, что он гей, узнали именно благодаря этим архивам. Ему рекомендовали скрывать ориентацию и не рассказывать о ней никому в батальоне.
— Через какое-то время ко мне подходит человек на курилке: «Ты что, гей?» У меня — ступор, начали трястись руки. Я подумал, откуда он знает. Меня не было ни в каких приложениях для знакомств. У меня был вычищен Instagram, Twitter у меня тогда не было, TikTok тоже вычищен. Он говорит, что ему сказали люди с боевого задания. И я понял, что обо мне рассказал человек, который брал меня в отряд, он был единственным, кто об этом знал.
За несколько дней все бойцы батальона узнали, что Дмитрий гей. По словам Дмитрия, он столкнулся с буллингом со стороны сослуживцев.
— Я иду в свою комнату, а рядом сидят такие амбалы и говорят между собой: «А ты в курсе, что этот в жопу е**тся?» Подхожу к одному из руководителей батальона, и спрашиваю, почему обо мне так говорят. А он мне: «А ты гей?» Даже руководство не знало, нормально ко мне относились.
Дмитрий чувствовал, что ему поступают угрозы от сослуживцев, но руководство батальона его поддерживало. После нескольких конфликтов с бойцами Дмитрий решил уйти из батальона. Процесс увольнения завершился быстро.
Дмитрий делится, что его поддерживал погибший в Украине гродненец Михаил Шавельский с позывным «Юнгер». В батальоне Дмитрий подружился с «Юнгером». По словам собеседника MOST, «Юнгер» был совсем неконфликтным человеком. Они договорились держаться в батальоне вместе, переходить в другие отряды тоже вместе.
— Я уже был в Польше на тот момент, работал. Моя подруга говорит, что умер ещё один боец из батальона. Она говорит — «Юнгер». У меня просто пропасть, этого не могло быть. Я прекрасно помню ситуации, хорошие моменты, которые были в батальоне. А новость о том, что его не стало, — финал. Единственное, что у меня осталось от «Юнгера» — шаврон «Правого сектора». У меня он всегда со мной. Мы говорили с ним про смерть, я не боюсь смерти, страшно не умереть. Страшно, если прилетит, а ты не умрёшь.
Дмитрий пытался вернуться на фронт в другие организации, но его попытки не увенчались успехом, потому что у него беларусский паспорт. А после он узнал, что имеет серьёзные проблемы со здоровьем.
Протесты в Беларуси
— Мы — молодцы, красавчики, что вышли на протесты. Но у меня видение протестов немного другое. Мы просто разбегались, дарили цветочки людям, которые нас избивали. А потом я увидел, как беларусы объединяются, чтобы воевать за Украину, а потом освободить Беларусь. Для меня это стало символом сильных беларусов.
Дмитрий был одним из тех беларусов, который снимал обувь на беларусских протестах. Он участвовал в протестах с 9 августа — со дня президентских выборов в Беларуси.
— Моя тётя была дворником. Я прекрасно помню, как я приезжал к ней и к моим братьям. Мы убирали мусор вместе с ней, чтобы она быстрее закончила свою работу. Я становлюсь на скамейку, а перед этим снимаю обувь. Это делал не только я, это делали в разных точках Беларуси. Это был знак уважения к людям.
ЛГБТ-сообщество, обнажёнка в интернете
Сейчас у Дмитрия есть основная работа и несколько увлечений, за которые он получает дополнительные деньги. На основной работе он работает тимлидом, ведёт большую команду дизайнеров. Дмитрий активно ведёт свои социальные сети, снимает видео в TikTok. А ещё он продаёт свои обнажённые фотографии — за неделю в Twitter на него подписались полторы тысячи человек именно из-за «дикпиков» (за месяц — пять тысяч). В закрытом Telegram-канале у Дмитрия купили подписки на почти тысячу долларов.
— Порно? Нет, я не снимаю порно. Это — оголёнка, обнажённые фото. Придерживаюсь мнения, что все делают обнажённые фото: кто-то их просто хранит, а кто-то на этом зарабатывает. Обнажённые фото — это искусство. «Дикпик» нужно ещё уметь сфотографировать.
Большинство подписчиков из Украины и Польши, подписки не могут купить люди из России и Беларуси.
— Если ты гей в Беларуси, то твоя жизнь основана на лжи. Ложь — это такой снежный ком. Говорит то, что ты гей, в Беларуси не принято. В Польше относятся как-то параллельно. В Украине — поддерживают. В Польше проходят прайды, поддерживают люди, кто-то против, но мы стремимся к тому, что это нормально. Люди борются за свои права. У меня есть знакомые, которые борются за право навестить своего партнёра в больнице. Когда я попал в Беларуси в больницу, то меня мой партнёр навестить не мог.
Дмитрий не хочет возвращаться в Беларусь. По его словам, если падёт режим Лукашенко, то его пособники станут у власти и разграбят страну, что от неё останется ничего. Дмитрий хотел уехать из Беларуси, когда ему было 20 лет. Он говорит, что его многое связывает с Украиной.
— Украина — это свобода. Я мог высказать всё, что я хочу. Я мог сделать всё, что я хочу. У меня не было страха в Украине. В Европе я чувствую себя некомфортно: языковой барьер, другая культура. Я уважаю поляков, Польшу. Когда закончится война, то с вероятностью в 99,9% вернусь в Украину. Я готов помогать Беларуси, но не внутри страны.
