9 августа — третья годовщина сфальсифицированных президентских выборов в Беларуси. В этот день в 2020 году десятки тысяч беларусов вышли на улицы, чтобы мирно отстоять своё право на выбор собственного будущего. Эти спонтанные демонстрации были с крайней жестокостью подавлены режимом Лукашенко. Одним из пострадавших в день выборов был минчанин Виталий Марокко, он получил серьёзное огнестрельное ранение. Мужчину госпитализировали. После выписки беларус вынужден был бежать из страны, чтобы избежать ареста. Вместе с Виталием MOST вспоминает выборы и протесты 2020 года.
Пришло время
До выборов 2020 года Виталий работал логистом в Минке, его жена Рая — в банке. Семья воспитывала двоих сыновей, один из них учился в Польше. Виталий был аполитичным человеком, никогда не участвовал в митингах и не занимал активной гражданской позиции.
— В 2020 году накипело. Вся предвыборная кампания 2020 года складывалась таким образом, что оставаться в стороне было невозможно. Сколько можно быть в позиции «диванного» критика? Вместе с семьей мы решили – пришло время брать свою судьбу в руки и делать выбор, как жить дальше.
В день выборов на протест Виталий вышел со своим сыном, которому на тот момент был 21 год.
— После закрытия участков мы направились в школу, чтобы ознакомиться с протоколом. Мы ждали долго, но протокол так и не был вывешен. В сопровождении сотрудников милиции члены участковой комиссии покинули школу, и нам так и не удалось ознакомиться с результатами. В тот вечер был объявлен общий сбор возле стелы. Сначала мы месте с небольшой группой протестующих отправились к центру города. По мере движения количество участников возрастало. Мы вышли на улицу Кальварийская, где объединились с другой группой людей, идущих от станции метро Пушкинской. Уже тогда общая численность нашей группы составляла примерно полторы тысячи человек. Подходя к мосту на Кальварийской, нас встретили сотрудники ОМОН, блокируя единственный путь к стеле.
Силовики остановили колону. Протестующие никаких радикальных действий не предпринимали.
— Я переживал за сына и всегда старался делать так, чтобы он был в поле зрения. В один момент силовики двинулись на нас. Мы встали в сцепку и противостояли им, отбивая их атаку. Мне казалось, что они даже не хотели нас бить — были слабые удары. Неожиданно сотрудники отступили. По мере их отступления они начали распылять слезоточивый газ. В хаосе люди начали разбегаться, и тут я заметил, как мой сын убегает. Бросив всё, я пустился за ним.
Отбежав в сторону, Виталий увидел жёлтые точки на своей майке, а после почувствовал боль в руке. Подняв руку, он увидел кусок окровавленного мяса. Что произошло, мужчина так и не понял.
— Мне становилось хуже, я остановился и встал на колени. Рядом стоящие начали помогать: девушка дала бутылку с водой, парень порвал свою майку и пережал мне рану, записали время ранения. Кровотечение усиливалось. Сын удерживал пережатую рану, и от увиденной крови ему становилось плохо, он был на грани потери сознания. Мимо проезжал автомобиль. Из него вышла девушка и предложила отвезти в больницу. Когда я увидел её белый салон в автомобиле, отказался. «Дождусь скорой!» — сказал я. Мне было неудобно испортить ей салон, а крови становилось больше.
Врачи на стороне протестующих
Кто-то из протестующих набрал по громкой связи скорую, и голос в трубке ответил: «Ищите помощь на месте. Мы к протестующим не едем». Как стало потом известно, им было запрещено с 9 на 10 августа выезжать на вызовы в район стелы. Рядом стоящая девушка решила, что нужно вести Виталия через силовиков и там искать машину скорой.
— Меня подхватили и повели. Сотрудники нас не трогали и беспрепятственно пропустили. Около остановки общественного транспорта стояла скорая, вышел водитель и сказал, что не может меня взять, так как уже трое «тяжёлых» в машине и у одного из них кишки наружу. Меня посадили на парапет и там дожидались помощи.
События в больнице Виталий помнит урывками. Пострадавшего встречал огромный консилиум врачей.
— Отношение было как к своему. Мне показалось, что врачи были на стороне протестующих.
На следующий день 10 августа к Виталию в палату пришли сотрудники Следственного комитета. Он проходил в качестве свидетеля.
— Одна из сотрудниц рассказала историю, что во время протестов погиб сотрудник ОМОНа. На мой вопрос: при каких обстоятельствах это случилось? Девушка ушла от прямого ответа. Я засомневался в рассказанном. Они пытались меня убедить в том, что выстрел мог быть от протестующих. Тогда я понял, что с ними не о чем говорить.
В больнице и на реабилитации Виталий провёл два месяца. После разговора с врачом он принял решение уезжать из страны.
— Врач сказал, что меня не оставят в покое. И если есть шанс выехать на реабилитацию в какую-нибудь страну, то надо ехать. Мы с женой собрали вещи, забрали детей и поехали в Польшу. Для переезда выбрали Белосток, в этом городе нам очень помогли наши беларусы. И даже спустя три года, мы это ощущаем.
Свой бизнес
Спустя три года после событий 9 августа 2020 года семья Виталия открыла в Белостоке свою пекарню. В Польше им нужно было найти стабильный источник дохода. Польским языком, необходимым в их профессиях, супруги на должном уровне не владели. А физический труд был для Виталия невозможен: после ранения он не владел рукой. Так и возникла идея открыть пекарню. Пара продала что смогла в Беларуси, чтобы начать жизнь и бизнес в новой стране.
Семья беларусов открыла в Белостоке пекарню. Главный кондитер — бабушка