Обувка, животноводство, производство минеральной ваты и переработка плёнки. Бывшие политзаключённые рассказали MOST, кем они работали в беларусских колониях.
«С убийцами им было гораздо проще, чем со мной»
Беларуса Виктора Пархимчика осудили за то, что он «затруднял выезд карательной техники спецподразделения ОСАМ». Сначала Виктора направили на «химию», после чего заменили ограничение на лишение свободы за «злостное неповиновение».
На «химии» Виктор попал в колхоз, где принудительно работал животноводом пятого разряда. Сам Виктор по профессии айтишник, есть диплом экономиста, «коров до этого не видел». По словам беларуса, в обязанность животновода входило, в том числе, ведение родов у коровы. Рабочий день Виктора длился по 12 часов шесть дней в неделю. Спецодежда работникам не выдавалась, а «продавалась». К тому же, Виктору противопоказана работа на вредных производствах из-за проблем с сердцем.
— Было очевидно, что я не соответствую занимаемой должности, и в первый же рабочий день получил официальное взыскание за «нарушение технологии кормления дойных коров». Потом пошёл грузить опилки в телегу за фермой, а на меня выписали взыскание за то, что я отсутствовал на ферме. Получив ещё одно взыскание, я стал бы злостным нарушителем отбывания наказания, терять было нечего, поэтому решил обжаловать эти взыскания в комиссии по трудовым спорам колхоза. Я заявил о том, что изначально не соответствовал занимаемой должности, поэтому работал, как могу. Но тут все стороны, включая профсоюзы, начали возмущаться, что с убийцами им было гораздо проще, чем со мной, «экстремистом», но все решения о взысканиях всё же отменили.
После отмены взысканий руководство колхоза решило «избавиться от дефектного раба»: беларуса перевели на должность оператора свиноводческого коплекса на время замещения основного работника. Когда тот вышел, Виктора уволили.
— Там был нормальный законный 8-часовой рабочий день и адекватная начальница, которая понимала, что с немотивированного раба большого КПД не получится. Когда трёхсоткилограмовая свиноматка оттоптала мне палец, начальница испугалась, попросила меня держаться от свиней подальше, а я, в свою очередь, сказал врачу, что поранил палец за территорией свинокомплекса, а не на рабочем месте, чтобы не создавать проблемы начальнице. Вертухаям с «химии» такой ход событий не совсем понравился.
На «химии» Виктор остался без работы, но пытался управлять через телефон небольшим бизнесом, который «остался на воле». Чуть позже Виктору «довели новый маршрут», согласно которому он должен был сам ездить на работу в город Высокое. Часть маршрута была на рейсовом автобусе с обычными людьми, а не в «колхозной рабовозке». Теперь Виктор должен был разрабатывать сайт предприятию по производству утеплителей.
— Я сидел за каким-то древним пожелтевшим компом и клепал сайт. Добросовестно, но счастье длилось недолго. В один из дней на пороге предприятия появился маленький ментёныш в звании сержанта, увидел меня в чистом кабинете и начал куда-то судорожно звонить. Позже были попытки закрывать завод от посторонних ментов, мазать забор солидолом и так далее, но вертухаи всё равно как-то просачивались. Тогда меня одели в рабочий костюм, немного вымазали, чтобы по приходу мента создавалась видимость того, что я страдаю и работаю на «чёрной» работе. Но в итоге хозяин завода поддался давлению, и направил меня на производство минеральной ваты. В дополнение вертухаи изменили мне маршрут следования до работы, согласно которому я должен был добираться из деревни Сушки в город Высокое в пешем порядке (25 километров).
Проходить такой путь Виктору было тяжело и поэтому беларус отказался выходить на работу, сославшись на то, что «в деревне Сушки, где расположена “химия”, полностью отсутствует транспортное сообщение, нет возможности добираться на работу». Виктору выписали рапорт за отказ от работы и оформили прогул, после чего передали документы в суд для замены «химии» на колонию.
— В суд меня привезли прямиком из карцера, было приятно видеть дневной свет и расцветающую природу за окном. Я уже понимал, что скоро отправлюсь на зону.
Что касается заработной платы, то в ИК-17 её не было, а на «химии» платили минимальную, из которой вычитались коммунальные платежи и штрафы. Продукты покупались самостоятельно и за свой счёт. У Виктора был источник дохода на воле, поэтому, насчёт денег беларус не беспокоился.
Была ситуация, когда Виктору сделали замечание за то, что он медленно передвигается с ведром, но при этом ему платят деньги. И тогда беларус написал заявление, чтобы его зарплату перечисляли на благотворительный счёт.
— Я прекрасно понимал, что привлечение раба в коммерческом предприятии происходит зачастую из корыстных побуждений владельца, не желающего создавать нормальные, конкурентные рабочие места. Цели две — наказать и получить выгоду.
Виктор Пархимчик — бывший политзаключенный из Беларуси. До 2021 года он работал программистом, но был задержан за акцию протеста против...
Чытаць далей
В ноябре 2022 года бывший политзаключённый Виктор Пархимчик с семьёй выехал в Польшу. Спустя месяц он показал журналистам MOST зековскую...
Чытаць далей
В ноябре 2022 года бывший политзаключённый из Беларуси Виктор Пархимчик бежал в Польшу. Он сумел переслать себе форму в которой...
Чытаць далей— В ИК-17 я работал на обувке. Мне повезло больше, так как этот участок считается неплохим по сравнению с той же выплавкой угля или вынимать корд из покрышек. Конкретную специальность в ИК-17 я не имел либо мне её не довели. Меня это не интересовало. Работы там было немного, мой начальник бригады был адекватный зек, который понимал многие процессы и не напрягал меня трудом, связанным с пошивом ментовских берцев.
Рабочим местом в ИК-17 являлась так называемая «промка» — промышленная зона, примыкающая к жилой зоне ИК-17. При проходе на «промку» из жилой зоны и обратно был обязательный «шмон». Передвигались по зонам пешком, в строю.
— Слева от строя шли так называемые «козлы» — лица, в открытую сотрудничающие с администрацией колонии. Сзади колонны шли «петухи» — лица с низким социальным статусом на зоне. Первые ряды колонны составляли политические, так как они должны быть всегда на виду при проходе через вертухаев. Такое построение позволяло вертухаю первым увидеть жёлтую бирку и «отстрелить» за какое-то нарушение, например, за расстёгнутую пуговицу или разговор в строю. Обычный контингент не политических зэков имел возможность спрятаться за первые ряды политических, и не подвергался повышенному вниманию со стороны вертухаев.
«Отправили в ШИЗО за то, что плохо работали»
Валентина Лобачёва осудили по части 2 статьи 368, он находился в ИК-1 в Новополоцке. Сначала беларус работал на переработке полиэтиленовой плёнки, потом он разбирал и сжигал кабели, чтобы получить медь, а затем — подсобным рабочим, где занимался заготовкой дров.
— Работы ещё есть следующие: выпечка хлеба, изготовление плитки, изготовление плёнки, изготовление углей, перебирание так называемых бубок — делают на «Полимире», из них выплавляют потом плёнку. Есть ещё мыловарня, швейное производство, изготовление пакетов, работа в котельной и цех деревобработки. На ремонтно-механическом участке делают различные сварочные работы, на промзоне — электрики, и так называемая добровольная пожарная дружина. Уборкой мусора и туалетов занимается так называемый низкий статус.
График работы у «экстремистов» — шестидневка. Остальные заключённые работали по три дня. Отгулы брать нельзя — это расценивалось как отказ от работы с последующим написанием рапорта. Отгул можно было взять «только с десятидневной путёвкой в ШИЗО». По болезни можно получить больничный.
По словам Валентина, работали на промзоне в очень старых древних советских цехах.
— Мы приходим в девятом часу, переодеваемся и приступаем к работе. Официально перекур 10 минут. В остальное время курить нельзя, за это можно получить рапорт. Затем мы идём переодеваться и на обед. С обеда приходим где-то в половину первого, с часа снова приступаем к работе. Работаем в основном до четырёх. Где-то около пяти начинаем строиться и идём в отряд. Не «экстремисты» работают до семи часов.
Беларус говорит, что рабочую одежду им выдавали, но не сразу. С этим там сложно, если у человека остался срок несколько месяцев: «Ему вообще мог никто ничего не дать». Была ситуация, когда Валентин попросил рабочие ботинки, но мастер сказал, что они ему не положены, поскольку срок остался меньше года. В основном каждую неделю выдавали только рабочие перчатки.
Валентин Лобачёв — бывший политзаключённый, он отсидел почти полтора года за оскорбление Лукашенко. В феврале 2023 года Валентин полностью отбыл...
Чытаць далейЧто касается зарплаты, то большинство заключённых получает «сущие копейки».
— Там может быть 20-30 копеек, может быть два или три рубля в месяц. Хорошо, если купишь пачку сигарет за эту зарплату и то, не факт. Были работы, где получали неплохо, но их очень мало. В столовой получают 15-30 рублей. На выпечке хлеба тоже рублей 20. Где-то может быть чуть больше.
С трудностями на работе беларус тоже сталкивался. Если не выполняешь определённый план — могут выписать рапорт. Были случаи, когда кто-то не сделал план и рапорт написали на нескольких человек, которых вскоре отправили в ШИЗО за то, что «плохо работали».
— К работе относятся по-разному, кто-то хочет ничего не делать. Но если дают какую-то норму на бригаду и если один не делает что-то, то за него должны другие делать. Бывают и конфликтные ситуации по этому поводу, допустим, не успеет сделать план из-за того, что кто-то где-то ничего не делал. Естественно, доказывать что-то бесполезно, ничего ты там не объяснишь, не докажешь. Все стараются жить по режиму. Много и стукачей, какую-то забастовку организовать — это может быть чревато какой-нибудь 411 статьёй.
Специальность в колонии сменить нельзя, только если переведут в другой отряд. По словам Валентина, что касается колонии в Новополоцке, они не могли пойти учиться в ПТУ, а «остальные могли и потом можно было работать кочегаром, например, или сварщиком. А так, ты работаешь со своей бригадой».
